Лабиринты веры  - Эллен Грин

Джоанна свесила голову и запустила пальцы в волосы.

– Все равно не вижу смысла. Зачем надо было выдаваться себя за Клэр?

Рассел встал.

– А вот это самое забавное. Я не уверен, что это было сделано намеренно, – во всяком случае, не с самого начала. Ава сказала, что прихватила ту шубу, потому что она огромная, как одеяло. Теплая. Из телефонов у нее был только телефон Клэр – она нашла его в кабинете, в ящике письменного стола. Ее-то к тому моменту уже был у меня. Она позвонила на собственный телефон, думая, что он у Мари. Но ты перезвонила ей. А потом и я позвонил.

– А зачем она в тот день поехала к дому Оуэнсов? Зачем вела себя так, будто не знает, что там случилось? Не понимаю.

Рассел пожал плечами.

– Подтолкнуть нас к действию, изобразить из себя оправданно запутавшуюся жертву, выманить Куинна. Выбирай.

– Вот гадина.

На это Расселу нечего было сказать.

– Ты спросила, как я мог отпустить ее? – через паузу заговорил он. – Я умолял ее не лететь тем самолетом, но совсем не по тем причинам, что ты думаешь. Осталась бы Ава, улетела бы – она в любом случае обречена. Я отпустил ее, чтобы спасти тебя. По сути, нас обоих.

Джоанна удивленно изогнула брови:

– Как так?

– Если б я задержал ее, она потянула бы за собой и нас – утаивание информации, вмешательство в уголовное расследование, препятствование отправлению правосудия. Нас бы арестовали, и ты бы оказалась в окружной тюрьме рядышком с ней.

– Тогда почему ты говоришь, что Ава обречена? Ведь она сбежала в Европу или куда еще… Первым классом, как я думаю.

– Во-первых, потому, что у Мари будет мощный адвокат, и он внесет залог, как только ее мать узнает, что она в тюрьме. Семьсот пятьдесят тысяч налом. И Мари, поверь мне, станет охотиться за Авой, как только ей представится шанс. И во-вторых, потому, что Ава попалась в ловушку, устроенную ей же самой. Анаис никогда не смирится с тем, что та убила шестерых человек, в том числе и собственного деда, только лишь для того, чтобы выяснить имя матери. Так что ей просто некуда будет деваться.

Средиземное море нынче было ухабистым; длинное судно качало так, что мой желудок возжелал расстаться со своим содержимым. Я превратилась в комок нервов и каждые десять минут смотрела вдаль по курсу, решая, где сойти на берег. До Балкан нам предстояло идти почти семнадцать дней. Нашей последней остановкой был Котор в Черногории, но я не знала, смогу ли выдержать целых семнадцать дней на этом судне.

После аэропорта Анаис все время молчала. Она не расспрашивала меня о Мари, не поинтересовалась, зачем мне вдруг понадобилось бежать из Соединенных Штатов. Ее молчание напоминало шторм в отдалении – я видела, как собираются темные тучи, и мне оставалось только наблюдать и ждать. Я не сомневалась в том, что у нее есть какой-то план, и все «что?» и «как?» выводили меня из себя – все это сильно походило на паранойю. Одно я знала наверняка: мне нужен доступ к банковскому счету, который Анаис открыла для меня, и хорошо бы, чтобы она предоставила мне этот доступ по доброй воле. Деньги на счету – ключ ко всему, если я намерена выбраться из сложившейся ситуации и решать, где начинать новую жизнь.

Я услышала, как открылась дверь, – но не повернулась. Сидела в шезлонге на балконе нашей каюты и сосредоточенно разглядывала месяц в чистом небе. Анаис села рядом со мной, и ее браслеты со звяканьем ударились о подлокотник. Ноги она положила на скамеечку. Я ощутила исходивший от нее слабый запах перегара еще до того, как она заговорила.

– Итак, завтра мы будем в Тулоне. Ты решила, где сойдешь с судна? – спросила Анаис.

Я пожала плечами:

– Не во Франции. Так что тебе придется потерпеть меня еще несколько дней.

– Два дня во Франции, потом три остановки в Италии. Выбирай. – Уголки ее рта приподнялись. – Ты такая тихая с тех пор, как мы поднялись на борт… Отказалась идти есть… У тебя не было желания выпить чего-нибудь вместе со мной…

– Бабушка, я не голодна. – Я старалась не смотреть на нее.

– Ты неважно выглядишь. Эти темные круги под глазами завладели всем твоим лицом. Хотя, возможно, так и должно быть. – Она повернула голову, и свет, прошедший через бриллианты в ее серьгах, рассыпался на множество разноцветных бликов. Эта женщина когда-то была моим сердцем и душой. Бабушкой, матерью, защитником, учителем. – Почему так? Угрызения совести? Чувство вины обладает забавной способностью поедать душу. Ава, ты чувствуешь себя виноватой?

Разве? Дерганой, раздраженной, злой, напряженной – это больше подходит.

– Где Мари? – спросила Анаис. – Я долго терпела, но мне все же надо знать – немедленно. Я не смогла дозвониться до нее.

Ну вот, приехали.

– Она убила моего специалиста по документам. Она в тюрьме.

Анаис резко выпрямилась и гневно посмотрела на меня.

– В тюрьме? За убийство? И ты ждала целых полтора дня, прежде чем рассказать мне? – Она начала подниматься с шезлонга. – Я должна срочно вытащить ее оттуда.

– Я тут ни при чем, бабушка. Полиция схватила ее прямо перед моим отъездом из Филадельфии.

Когда Анаис сердилась, ее французский становился более быстрым, а фразы – рублеными. Я с трудом поняла смысл ее следующих слов:

– Она не могла дозвониться до меня. И в прошлый четверг отправила письмо на мой домашний адрес. Я получила его перед тем, как ехать встречать тебя в аэропорт. Когда зашла, чтобы собрать кое-какие вещи.

– И что в письме? – Я почувствовала, как у меня участился пульс. Мари сидит в грязной камере в трех тысячах миль от меня и все равно пакостит мне. – Она рассказала, как вместе с Куинном душила меня в лесу? На равных, осмелюсь добавить. Что она бросила меня подыхать? Она рассказала об этом в своем письмеце? Или решила умолчать?

– Она написала, что Куинн пришел к ней и вынудил ее силой. Что только благодаря ей ты до сих пор жива.

– Фэ, – только и смогла произнести я.

– Она пишет, что действительно пыталась. Ава, она пыталась помочь тебе после того, как они бросили тебя в лесу, – оставила тебе сумку, нож, чтобы ты могла разрезать скотч. И машину. Не говоря уже о ценном фотоаппарате, который ты пыталась стащить из ее шкафа.

– Она не сделала мне одолжения, когда оставила аппарат. Она ударила меня им, когда увидела, что я его взяла. И оставила она мне не настоящий нож, а ножик для конвертов. Моя сумка погибла из-за того, что намокла, но да, в ней была наличность. Я целых два дня провалялась в лесу, вся избитая и связанная, прежде чем мне удалось выбраться. Без еды и без воды. А вокруг меня бродили звери. Она даже не знала, мертва я или жива, а теперь оказывается, что она сделала мне одолжение?

– Она не позволила Куинну убить тебя, так что да…